Итоги саммита «Китай – Центральная Азия» в Астане
Второй саммит «Китай – Центральная Азия», прошедший 16–17 июня в Астане, подтвердил курс на углубление связей Пекина со странами региона. Центральная Азия сформировала зону многополярной конкуренции между Россией, Китаем, ЕС и США.
На саммите был подписан договор о «вечном добрососедстве и дружбе». Заключено 24 межправительственных соглашения, охватывающих энергетику, транспорт, цифровизацию, сельское хозяйство, туризм и правоохранительную сферу.
Особое внимание уделено модернизации инфраструктуры и запуску новых транспортных коридоров. Среди них – железная дорога Китай – Кыргызстан – Узбекистан. Также запланированы новые авиарейсы и упрощение визового режима.
На реализацию совместных проектов выделено более 1,5 млрд юаней. В регионе уже начали работу центры сотрудничества по образованию, борьбе с бедностью, торговле и экологии.
При этом Китай активно пытается сокращать транзитную зависимость от России. Поднебесная продвигает альтернативные маршруты и создает постоянные механизмы координации – секретариат и рабочие группы.
Кроме того, расширяется гуманитарная составляющая сотрудничества. Растет число студенческих обменов, экологических инициатив и социальных программ.
По данным Главного таможенного управления КНР, к середине 2025 года товарооборот между Китаем и Центральной Азией вырос примерно на 10,4 %. Он достиг почти 40 млрд долларов.
Для Кыргызстана это партнерство открывает важные экономические возможности. Запуск железной дороги Китай – Кыргызстан – Узбекистан, по оценкам, принесет стране около 200 млн долларов в год от транзитных платежей.
Модернизация автодороги «Север – Юг», стоимостью около 850 млн долларов, существенно улучшит транспортную связанность.
В социальной сфере Китай и ООН начали поставки обогащенных продуктов – муки, масла, риса и чечевицы. Помощь поступает в более чем 300 школ в южных регионах Кыргызстана. Предполагается, что программа охватит более 100 тыс. школьников.
Однако, наряду с выгодами, сохраняются и риски. Прежде всего, рост экономической зависимости от китайских кредитов и технологий. Кроме того, остаются технические и административные трудности при реализации крупных проектов.
В обществе сохраняется чувствительность к усилению китайского влияния. В Кыргызстане уже не раз отмечались акции протеста против отдельных китайских проектов.
В данном контексте реакция России на активность Китая остается сдержанной, но настороженной. За последние годы объем российских инвестиций снизился, а товарооборот упал на 15–20 %.
В Москве формат «Центральная Азия – Китай» скорее всего рассматривают как альтернативный трек, способный ослабить ЕАЭС.
Есть вероятность сохранения прагматичного разделение ролей. Китай инвестирует в инфраструктуру. Россия отвечает за безопасность и культурное единство.
Формат «Центральная Азия – Китай» продолжает приобретать устойчивость. Однако внутренняя политическая ситуация в ряде стран региона остается уязвимой. В случае серьезных политических изменений развитие партнерства может замедлиться.
На этом фоне США и ЕС активно усиливают участие в регионе. Запад развивает формат «5+1», а также собственные инфраструктурные инициативы и программы.
Возрастает интерес к стратегическим ресурсам региона – кобальту, литию и редкоземельным минералам. В ближайшие годы конкуренция за влияние в регионе, безусловно, будет расти.
Саммит в Астане показал, что Китай вышел на новый уровень взаимодействия с Центральной Азией. Экономическое, инфраструктурное и политическое сотрудничество укрепляется институциональной базой.
Рекордный рост товарооборота, крупные проекты и гуманитарные программы могут закрепить долгосрочное присутствие Пекина в регионе.
Однако одновременно возрастает риск зависимости от Пекина и геополитические вызовы.
Договоренности в Астане вероятно станут важным этапом экономического сотрудничества. Но впереди – сложная геополитическая игра.
В даном контексте следующие два года покажут, насколько эффективно страны региона смогут использовать новые возможности и сохранить собственную устойчивость.